Аликс Гре: на игле

В начале 2000-х в знаменитом нью-йоркском музее «Метрополитен» открылась выставка под названием «Богиня», посвященная классическому стилю в одежде. На ее афише значилось: «От древнегреческих одежд до творений Мадам Гре». Произведение этой знаменитой дамы-модельера - божественно прекрасное платье из молочно-белого шелкового джерси с золотым поясом-бантом - и стало своеобразным символом выставки, демонстрировавшей наряды и направления, остающиеся модными и актуальными на протяжении десятилетий. Правда, сама Мадам Гре тоже оказалась вне времени - ее забыли, и большая часть посетителей выставки с восторгом открывала ее творчество заново. Впрочем, даже те, кто помнил ее имя, вряд ли знали точно, что это был за человек.

Мадам Гре (1933)
Фото Бориса Липницки

Аликс Гре, вернее, Жермен Эмили Кребс, родилась в Париже в 1903 году будто бы в зажиточной семье, однако историки моды склоняются к тому, что такой семья Кребс стала исключительно благодаря Аликс Гре.

В детстве она мечтала стать балериной, занималась танцами, однако родители воспротивились. Они считали, что балет вряд ли даст возможность твердо стоять в жизни на ногах. Жермен решила, что будет скульптором, но и тут не нашла поддержки в семье. Оставалась еще одна мечта - стать модельером. Правда, рассказывают, что шить Жермен не любила, но начинать все равно пришлось с иголки и наперстка.

Если верить одной из легенд, окутывающих жизнь Мадам Гре, она научилась шить за три месяца, поступив в 1924 году помощницей портнихи в парижский Дом моды «Премэ» на Вандомской площади. «Премэ» был весьма популярен: одним из самых известных нарядов, созданных там, было маленькое черное платье La Garconne, которое позже стало по-настоящему знаменитым благодаря Коко Шанель. Карьера мадемуазель Коко началась с изготовления шляпок, так же начинала и Жермен Кребс. Это вообще было удачное время для тех, кто был готов экспериментировать в моде, - именно тогда заявили о себе Жанна-Мари Ланвин, и Мадлен Вионне, и Эльза Скиапарелли. И - непростое: биржевой крах, начавшийся в «черный четверг» 24 октября 1929 года, нещадно разорял предприятия и разрушал мечты. В 1931 году «Премэ» закрылся. Но к тому времени Жермен Кребс, по крайней мере так гласит легенда, уже вовсю продавала свои эскизы комиссионерам, работавшим с крупнейшими домами моды Европы и Америки, подписывая их Alix. В 1933-м Жермен и ее подруга Жюли Бартон создали совместный Дом моды, который стал называться Alix Barton. Но просуществовал он недолго. Вскоре Аликс, решив, что ей с подругой лучше работать по отдельности, открыла на улице Фобур-Сен-Оноре Дом моды Alix Couture. Именно он и стал настоящим началом ее карьеры в мире моды.

Модели Аликс изначально были весьма просты и лаконичны, в них было много от спортивной одежды. Но вскоре ей удалось найти собственный стиль. В первую очередь Аликс вдохновляло античное искусство - недаром она хотела когда-то стать скульптором. Она немало времени проводила в музеях, но не для того, чтобы копировать древнегреческие драпировки. Она добивалась эффекта, о котором позднее критики писали: «Воплощенная, захватывающая красота совместного движения плоти и материи, полифония, одновременно естественная и безупречная». Наряды, созданные ею, прекрасно смотрелись на манекенах, но еще лучше - в движении, когда ткань плывет, как облака или волны, не только не скрывая красоту тела, но и подчеркивая ее.

Для Аликс первичным был человек, его тело, в то время как для других модельеров на первом месте стояло то, во что тело облекали. Она воспевала красоту тела, подчиняя ему ткань. И та подчинялась - недаром Аликс говорила, что может сделать с тканью все, что захочет.

Еще в самом начале своего пути она поняла, какая ткань ей нужна, - гораздо более широкая, чем обычно, такая, которая драпируется тончайшими складками, ткань, с которой она сможет работать не как закройщик, а как скульптор, ювелир, создавая из нее оправу для прекрасного женского тела. И в 1935 году специально для Аликс знаменитый производитель тканей Родье придумал шелковое джерси. Именно из этого материала Аликс создала свои самые знаменитые платья - летящие вокруг ног при движении, но укладывающиеся в скульптурно-правильные складки; прихотливо и просто одновременно облекавшие грудь и спину, закрывавшие их, но подчеркивавшие красоту.

Аликс не любила ни резать ткань, ни сшивать отдельные куски. Зачем нарушать ее плавную текучесть? И она драпировала и закалывала материю прямо на модели, только, в отличие от гениального скульптора, не «отсекая все лишнее», а, наоборот, добавляя то, чего не хватало раньше. Бумажная выкройка двухмерна, в отличие от объемного, трехмерного тела, и Аликс предпочитала работать без нее. Женщина должна «надеть платье - и забыть о нем». Не поправлять, не одергивать, не думать о том, что расстегнулась застежка, разошелся шов. Все детали - само платье, его отделка - должны идеально сочетаться, ни одна не должна перевешивать другую. Только равновесие, только гармония, только идеал. А окружающие, считала Аликс, должны видеть естественную красоту, скрытую под всем этим. Именно естественную - никаких подплечников, застроченных или заглаженных складок, корсетов и даже бюстгальтеров. Да и как наденешь бюстгальтер к платью, обнажающему одно или оба плеча? Так что каждое платье Аликс, драпируя складки, «строила» особым образом. «Последняя драпировщица» - так говорила она о себе.

Ей приписывали утверждение «я могу сделать с грудью все, что захочу» - и она действительно могла все, даже заставить дам в пуританские 1950-е обнажить грудь.

Первый успех пришел к ней в 1935 году, когда она сделала костюмы к спектаклю по пьесе Ипполита-Жана Жироду «Троянской войны не будет» в театре «Атене». Об Аликс начали писать в газетах, ее клиентами становились все более именитые дамы, а в ее мастерской на Фобур-Сен-Оноре все чаще собиралась парижская богема.

Одним из ее частых гостей был художник из Киева Сергей Черевков. В 1931-м он приехал во Францию, рисовал для журналов портреты популярных французских писателей и политиков. В 1933 году он побывал на Таити и с тех пор несколько месяцев в году проводил на этом острове. Аликс и познакомилась с ним на его персональной выставке «Жизнь на Таити», проходившей в галерее Шарпантье.

В 1937 году Аликс вышла замуж за 38-летнего Сергея. Однако они не прожили вместе и года. Черевков, все время пребывавший в поиске вдохновения и самого себя, вновь уехал на Таити и, видимо, беря пример с Гогена, не стал возвращаться обратно. Даже на свою выставку «Таити» в галерее Друан-Давид в 1947 году не приехал - только прислал картины.

Он оставил Алике ребенка - дочь Анну - и свое имя. Черевков подписывал свои картины Gres - анаграммой своего имени - Serge, и Аликс взяла его себе в качестве псевдонима. Она любила Сергея, долгие годы посылала ему на Таити деньги, хотя даже не была уверена, что он жив, - он ей не написал ни одного письма.

О его судьбе Аликс узнала лишь в 1971 году, когда в парижской газете «Русская мысль» был опубликован очерк поэтессы Лариссы Андерсен, которая вместе с несколькими другими русскими эмигрантами на Таити дружила с художником.

«Он жил в доме у дороги, на стене которого висела палитра с надписью Gres, - писала Андерсен. - Все местные знали, что он художник и что давно живет на Таити. О том, что он приехал сюда в 1930-х годах из Парижа, знали единицы, а о том, что до Парижа он жил в Киеве, - только его близкие друзья, генерал Смолин и его супруга. Он женился на таитянке Рипо, тоже художнице, скульпторше, правда, давно оставившей искусство».

Serge Czerefkow (Serge Gres)
Портрет с желтым цветком

«Рипо, - писала Андерсен, - уже много лет тихо и незыблемо царит в «раю» Гре, заполняет все его уголки... В неизменном парео, с неизменным цветком в волосах, еще густых и черных... Отовсюду со стен, с портретов смотрят темные глаза прежней, молодой Рипо... Недалеко от двери портрет Рипо в профиль. За ухом всегда приколот свежий цветок франжипании. Что это - культ? Кто меняет цветок каждый день? Не знаю».

Как и почему он уехал из Киева, художник не рассказывал. Говорил лишь, что мечтает съездить туда, повидать родные места. О том, что оставил Париж, не жалел совсем, хотя альбом с репродукциями своих парижских работ хранит бережно. Портреты известных писателей - Кокто, Колетт и других. Жалел лишь о рояле. «Я любил играть... - говорил он. - Сочинять для себя. Я продал его, чтобы оплатить дорогу. Да и я решил - все, все оставить позади».

Об Аликс в разговорах с Лариссой он не упоминал ни разу. «Я чувствовала, - писала Андерсен, - что где-то там, в прошлом, в той парижской жизни, где могли быть и успех, и признание, и которую он отверг, было немало споров, прежде чем решение было принято. И рояль продан».

В последние годы он увлекся фотографией, но сделать это своим бизнесом категорически отказывался: «Я - художник. И я умру художником, как бы мало я ни зарабатывал» Он боялся цивилизации. Фотографии, которые он делал, были посвящены именно этому - наступлению цивилизации на его «рай». Он боялся управлять автомобилем. В его доме почти не было бытовой техники. Зато было много певчих птиц в больших клетках. «Возвращаясь к себе, - закончила очерк Ларисса Андерсен, - уже заворачивая в свой хорошенький домик на краю дороги, Гре столкнулся с проносившимся мимо автомобилем... Рыцарь, который убежал от цивилизации и которого она все-таки догнала и убила».

Аликс цивилизацию не отвергала - она ее просто не замечала, продолжая творить красоту вручную. На пошив некоторых из платьев уходило более трехсот часов. Требовалось терпение и усердие, но Аликс хватало и того и другого. В ее распоряжении, конечно, были ассистенты, но им она доверяла только завершать работу, которую почти целиком делала сама. Девушки-модели должны были стоять неподвижно в течение многих часов, пока она, как настоящий художник, скульптор, творила очередное произведение искусства, окутывая, драпируя, закладывая складки, которых иной раз было около тысячи.

В 1939 году Аликс получила заслуженную награду - приз за лучшую коллекцию высокой моды на Парижской международной выставке. В коллекцию входило и одно из самых знаменитых ее платьев, «драпэ» из шелка. К Аликс Гре все чаще стали обращаться светские дамы, кинозвезды, театральные актрисы. Ее по-королевски роскошные и по-королевски же простые наряды носили герцогиня Виндзорская, принцесса Бурбон-Пармская, маркиза де Талейран, актрисы Грета Гарбо, Вивьен Ли, Долорес дель Рио...

Мадам Гре в тюрбане

В июле 1940 года немецкая армия вступила в Париж, Аликс вместе с дочерью уехала на юг Франции и поселилась в маленькой деревушке. В тех местах было не до моды да и война диктовала свои условия бедности и экономии. Аликс вспоминала, что именно тогда начала носить свой знаменитый тюрбан из ангорской шерсти - просто не смогла найти в сельской местности парикмахера и решила скрыть волосы. С ее легкой руки тюрбаны стали неотъемлемой частью парижской моды военного времени.

В 1942 году она вернулась в Париж и на знаменитой «улице Мира» - Рю де ля Пэ - открыла модный Дом «Мадам Гре». Под этим именем великая кутюрье и вошла в историю моды.

Оккупационные власти жестко регулировали деятельность домов моды - вплоть до длины юбок и ширины брюк; запрещалась «лишняя» отделка, скажем, широкие лацканы, отвороты на брюках; количество ткани на пошив одежды жестко лимитировалось - на платье, например, полагалось не более двух метров.

Отказ подчиняться новым ограничениям стал у французских кутюрье формой протеста. Для Мадам Гре это было даже не протестом, а необходимостью. На ее воздушные творения могло уйти от 20 до 60 метров ткани, и несмотря на намеки и прямые заявления властей, что расход ткани нужно ограничить, она не собиралась этого делать и скупала огромные рулоны на черном рынке.

В ее «военных» коллекциях платья были только трех цветов - синие, белые и красные - цветов французского флага. А затем Мадам Гре вывесила и огромный трехцветный флаг из окон своего Дома моды, после чего его закрыли - официально за превышение лимитов на использование ткани.

В полную силу модный Дом «Мадам Гре» заработал лишь после войны. Парижские кутюрье вновь с триумфом возглавили мир моды, и среди них была Аликс Гре. Она трудилась не покладая рук. В среднем создавала 350 платьев в год. И по-прежнему в основном - собственными руками, хотя в ее доме моды работали 180 человек. Удивительно, что при этом Аликс Гре не оставила после себя учеников. Даже не пыталась кого-либо учить своему искусству. Похоже, она считала, что это просто-напросто невозможно.

Колетт Пико, проработавшая у Аликс двадцать три года, рассказывала, что Мадам Гре предпочитала работать в одиночестве, не привлекая ничьего внимания и не отвлекаясь ни на что и ни на кого. Никто не смел беспокоить ее во время работы. При этом, как всякий настоящий художник, Мадам Гре никогда не была удовлетворена результатами своих трудов. «Моя цель - создавать платья, которые потрясут мир», - говорила она.

Эти слова повторил за ней Кристиан Диор, который в 1947 году представил новое направление - New look. Он тоже стремился подчеркнуть женскую красоту, но «женщины-колокольчики» Диора поражали красотой хоть и необыкновенно изысканной, но искусственной, а «античные статуи» Аликс Гре - естественной.

Коктейльное платье от Мадам Гре

Мадам Гре не затронули новые веяния. Ее творения были абсолютно вне времени и даже, можно сказать, вне моды. Платье, сшитое ею, к примеру, в 1958 году, могло быть похоже на то, что она делала двадцать лет назад. Зато его можно было надеть и через двадцать лет. И пятьдесят. И, наверное, через сто лет оно не будет смотреться архаичным. Эта вечная женственность и привлекала к ней все новых клиентов, среди которых, как и до войны, было множество знаменитостей. Мари-Элен де Ротшильд, много лет царившая в парижском высшем обществе; Грейс Келли - голливудская актриса, ставшая супругой князя Монако; Ивонна Бланш Лабрюсс, «Мисс Франция-1930», вышедшая замуж за султана Ага-Хана III, Жаклин Кеннеди и множество других тогдашних «икон стиля».

Мадам Гре обожала путешествия. Она не раз бывала в Египте, в Америке, где у нее было много друзей среди голливудских киноактрис. В 1956 году она впервые побывала в Индии, и это путешествие на Восток оставило неизгладимый след в ее творчестве - этнические мотивы. Так, в 1966 году знаменитый фотограф Ричард Аведон отснял фотосессию для журнала "Vogue" с молодой, но уже известной певицей Барброй Стрейзанд - Гре вскружил голову мир нежных восточных ароматов. Вернувшись, она описывала молодому парфюмеру Бернару Шанту запах водяного гиацинта - и «цветочный», и свежий одновременно. Так в 1959 году появился новый аромат, Cabochard, который до сих пор ценят знатоки. Сама Мадам Гре говорила, что он напоминает ей долгую прогулку вдоль берега где-нибудь в Индии - «свежий утренний воздух, тепло сандалового дерева, долетающий издалека запах цветов и ласку морского бриза».

В том же году появился еще один аромат от Мадам Гре - Chouda. То есть русское «чудо». Стеклянные флаконы Cabochard и Chouda были одинаковыми и довольно простыми. Отличались они лишь бархатными бантами; у первого бант был серым, у второго - зеленым. Когда в 1999 году праздновалось сорокалетие знаменитого Cabochard, то его выпустили во флаконе куда более роскошном - сделанном на знаменитой стеклянной фабрике Баккара и украшенном стеклянным же бантом вместо бархатного.

Чуда с «Чудом» не произошло, а вот Cabochard, название которого в переводе с французского означает «упрямец», оказался таким популярным, что первые десять лет спрос на него постоянно превышал предложение. И, по сути, именно он помог Дому Мадам Гре выжить в сложные времена, которые все-таки наступили.

В 1973 году Мадам Гре была избрана главой Синдиката Высокой Моды и первой получила самую престижную награду французских кутюрье «Золотой Наперсток Высокой Моды».

Но сама высокая мода оказалась под угрозой - наступала эпоха pret-a-porter, «готовой одежды», массовой моды. Мадам Гре называла прет-а-порте «проституцией». Из всех парижских ателье ее Дом моды сопротивлялся этому явлению дольше всех, но в 1980 году все-таки начал выпускать прет-а-порте, открыв Gres Boutique - «бутик Гре». Тогда объявили «Самой элегантной женщиной в мире», сделали кавалером ордена Почетного легиона.

"Скульптуры из шёлка"
Платья от Аликс Гре в доме-музее Бурделя

Вот только денег, чтобы продолжать работу, у Мадам Гре не осталось. Спрос на эксклюзивные произведения haute couture падал с каждым годом. «То, как я занимаюсь высокой модой, разрушительно для меня», - признавалась она. Однако была твердо намерена сберечь «французское качество и французскую элегантность». «Сегодня роскошь путают с расточительством и излишествами. Но красота бесценна. Ее надо защищать». И, пытаясь защитить свое ателье, свой «дом» во всех смыслах, защитить красоту, она продала то единственное, что, на самом деле, позволяло держаться на плаву, - парфюмерное производство, которое позже неоднократно переходило из рук в руки. Ароматы от Gres можно купить и сейчас, но все это уже не имеет ни малейшего отношения к великой Мадам.

Доход от производства парфюма она целиком вложила в свое основное дело, но и это не помогло - спустя два года ей пришлось продать свой модный дом. Покупателем стал французский предприниматель Бернар Тали. Он смог убедить Мадам Гре расстаться с любимым детищем, пообещав, что ей вовсе не придется никуда уходить, наоборот, она сможет творить как раньше. В интервью журналу Le Figaro Тали говорил о совместных планах с Алик: «Я дам ей средства, чтобы она посвятила себя творчеству, не думая о деньгах. Ей не нужно будет ни перед кем отчитываться. Я буду отвечать на вопросы, а она... просто будет. Я не знаю, сколько ей лет, и я делаю ставку на знаменитую женщину, способную проработать трое суток без остановки для своей последней коллекции. На это не способен ни один из моих тридцатилетних коллег».

Эта было ложью наглой и циничной. В 1987 году Мадам Гре в буквальном смысле вышвырнули с Рю де ла Пэ, где ее ателье просуществовало сорок пять лет. «Я - в музеях, а вас там никогда не будет», - сказала Аликс Бернару Тали, покидая свой Дом моды. Но если это и утешало ее, то немного.

Мадам Гре с моделью (1945)

Новым хозяевам, которым Тали продал Дом Гре, не было дела до восьмидесятичетырехлетней женщины. «Мебель и манекены разломали топорами, ткани и платья вынесли в мусорных мешках», - рассказывает Анна, дочь Мадам. Из-за неуплаты налогов Дом Гре исключили из Синдиката Высокой Моды, который она же и возглавляла. И хотя в 1988 журнал "Vogue" назвал Мадам Гре «величайшим из современных кутюрье», было ясно, что для нее все уже кончено. В 1990 году Анна забрала мать и уехала с ней из Парижа в Прованс.

В 1994 году в музее «Метрополитен» решено было устроить выставку, посвященную творчеству Мадам Гре. В коллекции было около трехсот экспонатов, от пальто до знаменитых вечерних платьев. Кураторы выставки, составляя каталог, не просто воздавали должное таланту Мадам Гре - ее ставили в один ряд с великими поэтами, художниками, композиторами, приравнивая ее творения к шедеврам искусства. Организаторы не раз пытались пригласить Мадам Гре на открытие выставки, но получали в ответ неизменный отказ с вежливой благодарностью за то, что ее все еще помнят, не забыли. Вот только эти письма писала не она, а ее дочь Анна. К тому времени, как открылась выставка, Аликс Гре уже год как не было на свете. Она тихо ушла из жизни в ноябре 1993-го, не дожив всего шести дней до своего девяностолетия.

Известие о том, что столь знаменитая женщина, глава парижского Синдиката Высокой Моды, могла так незаметно уйти из жизни, вызвало потрясение. Поступком Анны возмущались, а она отвечала, что просто не хотела дать тем, кто позволил забыть Мадам Гре, воспользоваться ее смертью как поводом для того, чтобы привлечь внимание к опустевшему без его создательницы Дому моды «Мадам Гре».

Аликс Гре не была тщеславной - ей был важен лишь интерес к ее творениям. Она почти не общалась со своими знаменитыми клиентками, вела замкнутую жизнь, не меняла возлюбленных одного за другим, не устраивала скандалов, не делала громких публичных заявлений. Она работала. Творила. Быть может, ей нужно было поступить по-другому? Не замыкаться в своем творчестве? И тогда мы бы сейчас знали не только «Великую Мадемуазель» Шанель, но и «Великую Мадам» Гре?

Марьяна Скуратовская
"Gala Биография", №1, 2012