ПЕТР БОБОРЫКИН
По-своему, в его (Нерона) гнусностях была логика, именно логика личности, которая ничего, кроме себя, не знает. У него был идеал великого артиста и тонкого сладострастника. Пускай пылает Рим - для меня это нарочитое зрелище, и я буду стоять на балконе и петь гимн пожару, ибо я поэт и артист и выше своего эстетического я ничего признавать не хочу. Он верил в себя как в великого артиста, иначе бы, бросаясь на меч, не крикнул "qualis artifex pereo".
Перевал.